Оклеветанный бэр. Макс бэр – герой в плену кривых зеркал (архив)

Макс Бэр (англ. Max Baer , полное имя Максимилиан Адальберт Бэр , нем. Maximilian Adalbert Baer ; 11 февраля 1909, Омаха, штат Небраска, США - 21 ноября 1959, Голливуд, штат Калифорния, США) - американский боксёр-профессионал и актёр. Чемпион мира в супертяжёлом весе.

Макс Бэр не собирался быть ни боксером, ни убийцей, ни евреем, но он стал и тем, и другим, и третьим. Боксером - случайно, убийцей - против своей воли, а евреем - по собственному выбору.

Он родился 11 февраля 1909 года в Омахе, штат Небраска, в такой семье, в какой пожелал бы родиться каждый, где все любили друг друга и старались окружить максимальной заботой. С детства все, кто знал Макса, отмечали в нём две превалирующие черты - удивительное в таком здоровенном парне полное отсутствие агрессивности и чувство юмора, причем все из-за того же отсутствия агрессивности. Объектом его шуток становился чаще всего он сам.

Члены семьи рассказывали, что впервые Макс всерьез подрался, когда ему было уже лет 17-18. Он оказался рядом с танцзалом, где вообще-то проводил массу времени, как раз в тот момент, когда громадный рабочий-верхолаз выяснял, кто спер у него со стола бутылку вина. Почему-то он заподозрил Макса и, недолго думая, ударил его изо всех сил. В ответ Бэр рассмеялся, как он сказал позже «просто от радости, что после этого удара я все еще жив», и ударил в ответ. Работяга упал как мешок с телеги и ещё какое-то время не подавал признаков жизни, а Макс ошалело смотрел на свою правую руку.

Его отец был процветающим мясником, и Макс ничего не имел против того, чтобы продолжить семейное дело, но после этой драки кто-то надоумил его заняться боксом просто как более прибыльным бизнесом. В 20 лет он окончательно решил связать свою жизнь с боксом и направился для этого в Калифорнию. В менеджерах и тренерах, желающих взять под свое крыло очень высокого по тем временам (189 см), идеально сложенного начинающего тяжеловеса с уже готовым нокаутирующим ударом недостатка не было. Схватывал он все на лету. Его быстро научили основам бокса и поставили удары с левой руки. С мая по декабрь 1929 года он провел 16 боев, проиграл только один, да и то из-за нарушения правил, и 12 закончил нокаутом.

Для того чтобы нравиться людям, Максу требовалось только одно - быть собой, а для этого ему не нужно было прикладывать усилий. Публика была от него без ума. В любой толпе его мгновенно узнавали по большому росту, кудрявой голове и шуткам, которые сыпались из него как из рога изобилия. А для любителей собственно бокса у него был его правый кросс, с которым он родился. Через несколько лет сила его удара поразила даже Джека Демпси, а это было нелегко.

К началу 1930 года Бэр уже был звездой в масштабах Калифорнии. В конце мая он встретился с Джеком Линкхорном, таким же молодым, перспективным тяжем, как и он сам, который провел 18 боев и во всех победил нокаутом. Макс нокаутировал его в первом раунде, и тогда о нём впервые заговорили как о возможном чемпионе мира. Но до этого было ещё далеко, а до самой большой трагедии в его жизни - всего три месяца. 25 августа 1930 года в Сан-Франциско Бэр встретился с Фрэнки Кэмпбеллом. Это был бой двух молодых тяжеловесов за право выхода в более высокий эшелон. Перед боем чиновник из Атлетической комиссии штата предупредил боксеров, что они должны наносить удары до тех пор, пока противник стоит на ногах. Членам комиссии хотелось зрелищного, бескомпромиссного боя. Они его и получили. В первом раунде Бэр послал Кэмпбелла в нокдаун. Во втором после удара по ребрам сам оказался на полу. Макс тут же сказал рефери, что поскользнулся, тот согласился с ним и не стал отсчитывать нокдаун. Тем временем Кэмпбелл не пошёл в угол, как должен был бы сделать в случае нокдауна, а почему-то подошёл к канатам и стал смотреть на зрителей. Бэр тем временем встал и направился к нему. В этот момент у кого-то из фотографов сработала вспышка, на мгновение ослепившая Бэра. (Всю жизнь он потом будет повторять, что видел Кэмпбелла в тот момент только как темный силуэт.) В панике он нанес Кэмпбеллу, только в это мгновение повернувшемуся к нему лицом, удар правой. Видимо, удар все-таки был не совсем чистый, так как Кэмпбелл устоял и закончил раунд на ногах, но в перерыве он сказал секунданту: «Похоже, у меня что-то лопнуло в голове». Тем не менее он продолжил бой и даже неплохо выглядел.

Кульминация наступила в пятом раунде. Бэр показал, что тренеры чему-то научили его, и нанес хороший левый хук, который отбросил Кэмпбелла в угол ринга. Бэр бросился на добивание. После одного из ударов Кэмпбелл ударился головой о железную пряжку, которой канаты крепились к стойке. Рефери наконец вмешался, так как Кэмпбелл до сих пор не упал только потому, что был прижат к канатам. Едва Бэр отошел, как тот упал. Макс помог секундантам отнести его в угол. Ему и в голову не могло прийти, что с его противником произошло что-то серьезное.

На следующий день ему позвонили и сказали, что Кэмпбелл при смерти, а его самого вызывают в полицию. Однако прежде всего Бэр полетел в больницу. Там он увидел жену Кэмпбелла. Макс бросился к ней, не зная, что говорить в такой ситуации, но та сказала сама: «Это мог быть и ты, Макс».

Обвинение в убийстве, в данных обстоятельствах абсолютно нелепое, с него вскоре сняли. Но репортеры все равно ославили его как убийцу: во-первых, за тот несчастный удар во втором раунде, нанесенный вслепую; а во-вторых, за последнюю серию ударов, когда Кэмпбелл был прижат к канатам.

Бэр пришёл на похороны Кэмпбелла. Говорили, что он был похож на привидение. Ничего удивительного. Он практически перестал спать, а если все же засыпал, то тут же просыпался от кошмаров. Макс заявил, что покидает ринг, но его менеджер Хоффман уговорил его этого не делать, так как произошедшее не его вина, а несчастный случай. В конце концов он согласился. Свой следующий бой, в декабре с Эрни Шаафом, он проиграл по очкам. Макс теперь просто не мог бить противника во всю силу, впрочем, Шааф от судьбы все равно не ушёл. Это был тот самый Шааф, который погибнет в феврале 1933 года после боя с Примо Карнерой.

В 1931 году Бэр проиграл бой Томми Лограну. Не обладавший ни большой силой, ни большим весом, Логран был великолепным боксером-технарем. На протяжении всего боя Бэр так и не сумел в него толком попасть. Когда один бойкий зритель с луженой глоткой, сидевший в первых рядах, достал Бэра своими комментариями по поводу его летящих мимо ударов, Макс прямо посреди боя повернулся к нему и прокричал: «Хотел бы я посмотреть, как бы ты справился с этим парнем». Засмеялись все, включая рефери и Лограна.

После боя Бэр, потрясенный мастерством Лограна, пришёл к нему в раздевалку, чтобы выразить свое восхищение и пригласить на обед. За всю долгую жизнь Лограна на ринге такое с ним случилось впервые. Он был очень польщен и даже тронут и, конечно, принял приглашение. За этим обедом Логран дал Бэру, наверное, самый ценный совет в его жизни. Он сказал: «Макс, ты отлично бьешь, но все твои удары видны. Во-первых, они слишком длинные и тягучие. Во-вторых, ты замахиваешься и слишком явно подыгрываешь корпусом. Любой опытный боксер легко тебя «прочитает». Все твои атаки были мне ясны заранее, потому я и не пропустил ни одной из них. Я тебя познакомлю с одним человеком».

Когда Томми назвал имя этого человека, у Макса едва глаза на лоб не вылезли. Это был Джек Демпси. Сразу после обеда они пошли к нему. К огромному удивлению оробевшего от таких поворотов Макса, Демпси легко согласился поработать с Бэром. Трудно было найти более непохожих людей, чем Бэр и Демпси, но, может быть, именно поэтому они и стали лучшими друзьями. Джек всегда удивительно легко находил контакт с теми, с кем на первый взгляд не имел ничего общего. Прежде с Джином Танни, теперь с Бэром. Манасский Мордоворот относился к нему почти как к сыну или младшему брату и научил его всему, что умел сам. Бэр схватывал все на лету, но свет не видывал более ленивого боксера, и с этим никто ничего не мог сделать. Даже Демпси.

Бэр стал встречаться с довольно сильными боксерами и в феврале-мае 1931 года проиграл два боя, но это не смутило ни его, ни Демпси. Они оказались правы. В следующий раз он проиграл только четыре года спустя.

В конце 1932 года Бэр ещё раз встретился с Эрни Шаафом и сделал то, чего не смог сделать в их первой встрече. За пять секунд до конца боя он послал его в глубокий нокаут, но рефери объявил победу по очкам. Максу было все равно. Через полгода, когда после боя с Примо Карнерой Шааф умер, репортеры почему-то сразу вспомнили этот нокаут и, видимо по старой памяти, объявили Макса виновным ещё в одной смерти, хотя между Бэром и Карнерой Шааф провел ещё четыре боя. Бэр очень переживал.

В 1933 году Бэра рассматривали уже как одного из главных претендентов на бой за чемпионский титул, но, чтобы добиться этого права, он должен был встретиться с экс-чемпионом Максом Шмелингом.

Нацисты тогда только что пришли к власти и тут же начали преследовать евреев. Абсолютно равнодушный к политике Бэр воспринял это очень близко к сердцу и, как и многие тогда, искренне возненавидел Шмелинга как представителя людоедского режима. Их бой состоялся 8 июня 1933 года, и именно на этот бой Бэр впервые и неожиданно для многих вышел с шестиконечной звездой на штанине.

Национальный вопрос Макса Бэра не интересовал с детства. В нём самом было по четверти шотландской, ирландской, немецкой и еврейской крови, но в тот момент, когда ему предстояло драться с немцем, представителем антисемитского государства, Бэр решил, что именно его еврейская составляющая должна стать самой главной. В Америке не любят вспоминать и ещё одну подоплеку шага Бэра - антисемитизм тогда поднимал голову и в самой Америке. Многие американцы немецкого происхождения не стеснялись показывать лояльность по отношению к тому, что происходило на их исторической родине. В этой связи становится особенно ясно, почему самым горячим сторонником Бэра оказалась его мать, наполовину шотландка - наполовину ирландка. Она лишний раз убедилась, что вырастила порядочного человека. Впрочем, кто бы сомневался.

А вот расплачиваться за все пришлось бедняге Шмелингу, который от антисемитизма был так же далек, как и сам Бэр. Заставить себя тренироваться по-настоящему Бэр не мог, но на этот раз он хоть что-то делал и вышел на ринг, наверное, в лучшей форме за всю свою жизнь. Перед боем в прессу просочились слухи о том, как плохо тренировался Бэр. Кроме того, Шмелинга ставили очень высоко, ведь по общему мнению он проиграл свой титул не Джеку Шарки, а судьям. Ставки заключались из расчета 6 к 1 в его пользу. В своем предматчевом интервью Джек Демпси сказал по этому поводу: «Нельзя ставить 6 к 1 против человека, который так бьет справа. Даже если ему предстоит драться с гориллой».

Лучшим для Шмелинга оказался первый раунд. Его правый потряс Бэра, который с большим трудом устоял на ногах. В перерыве Бэр сказал ассистировавшему ему Демпси: «Что делать, Джек? Я вижу трех Шмелингов сразу». Демпси ответил фразой, которая стала крылатой, и теперь никто даже не помнит, что первым её произнес Манасский Мордоворот: «Бей того, что в середине».

Вскоре уже Шмелингу стало казаться, что на ринге целая куча Бэров - так сильно ему от него доставалось. Огромный опыт позволил немцу продержаться до десятого раунда, но на этом все и кончилось. После двух нокдаунов рефери счел за благо остановить бой.

Путь к бою с чемпионом был открыт, и 14 июня 1934 года Бэр вышел против Примо Карнеры. Перед этим боем Макс опять тренировался так, что все, видевшие это, пришли в ужас. Но для Бэра, похоже, мотивация была важнее тренировок, а мафию, чьим ставленником был Карнера, Бэр любил не намного больше, чем антисемитов. Он не дал бедному итальянцу ни одного шанса. В первом же раунде Макс трижды послал его в нокдаун, причем после первого нокдауна огромный Карнера просто бегал от него по всему рингу. Во втором раунде они трижды падали на пол уже вместе, так как Карнера стал применять борцовские захваты, и вообще временами пытался перевести дело в партер, но верткий Макс все время оказывался наверху. Между всеми этими нокдаунами и падениями он умудрялся ещё и дурачиться: все время подтягивал штаны, словно они с него сползали, строил рожи, болтал с рефери, Карнерой и зрителями.

Раунды с третьего по седьмой прошли в довольно равной борьбе, при этом Карнера постепенно наращивал обороты и, пожалуй, три из них он все-таки выиграл, хотя и с минимальным преимуществом. В восьмом раунде Бэр стал снова забирать инициативу в свои руки. Один раз он так ловко увернулся от атаки Карнеры, что тот «провалился» и упал. Девятый раунд опять выиграл итальянец. Однако в десятом раунде все стало на свои места. Бэр дважды посылал Карнеру в нокдаун, а между делом, когда Карнера искал спасения в клинче, вполне борцовским приемом поставил гиганта на колени. Когда раунд закончился, Карнера не мог найти свой угол и пошёл за Бэром к его секундантам.

Конец наступил в одиннадцатом раунде. После ещё двух нокдаунов Карнеры и его неоднократных просьб прекратить избиение, рефери остановил встречу.

Макс Бэр потерял титул в следующем же бою, всего через год, проиграв по очкам Джеймсу Брэддоку. На этот раз Макс дрался так, словно вышел на ринг погулять. Ещё через несколько месяцев он встретился с восходящей звездой Джо Луисом. После первого раунда, когда все в принципе уже было ясно, Джек Демпси, который, как всегда, секундировал своему другу, желая его подбодрить, сказал: «Малыш, да он тебя ни разу по-настоящему не ударил». Макс в ответ ухмыльнулся всем своим избитым лицом и сказал подчеркнуто унылым голосом: «Тогда, Джек, ты бы лучше присматривал за рефери, а то там на ринге кто-то очень сильно меня бьет». Он был нокаутирован в четвёртом раунде.

После ухода с ринга Макс много и удачно снимался в Голливуде. Одновременно он владел процветающим ночным клубом, но по-настоящему любил именно работу в кино. В 1959 году он снимался в известном фильме «Тем громче они падают» (окончание известной крылатой фразы «чем они больше, тем громче они падают», приписываемой разным боксерам, которым приходилось драться с противниками значительно крупнее себя). Это была вольная трактовка судьбы Примо Карнеры. Макс играл в ней персонажа, не имеющего ничего общего с ним самим: злобного боксера, который разозлился на прессу за то, что кино-Карнеру, а не его самого считают виновным в гибели кино-Шаафа. Настоящий Карнера после выхода этого фильма подал в суд на кинокомпанию, но проиграл дело. Для великого американского актёра Хэмфри Богарта, игравшего в нём главную роль, этот фильм стал последним. И не только для него. Бывают и такие совпадения.

21 ноября 1959 года, бреясь в ванной, Макс неожиданно почувствовал сильнейшую боль в груди. Он вызвал врача, но, когда тот приехал, стал, по обыкновению, валять дурака и шутить, хотя ему было явно плохо. Часто пишут, что Бэр умер, рассказывая анекдоты врачу, пытавшемуся его спасти. Это было так, но не до самого последнего момента. Когда Макса наконец уговорили лечь, он вдруг посерел и сказал: «О Боже! Вот я иду». Ему исполнилось всего пятьдесят.

На похороны собралось больше 1500 человек. Одним из тех, кто нес гроб, был, конечно, Джек Демпси. Через несколько лет, вспоминая своего друга в одном разговоре, Демпси сказал: «Никогда уже не будет другого Макса Бэра». Джек остановился, улыбнулся, видимо вспомнив какую-то шутку Макса, и закончил: «И так и должно быть».

После этого Бэр на несколько месяцев прервал выступления, а затем проиграл четыре из шести следующих боёв, в частности из-за того, что опасался переходить в атаку. Кроме того, в боях с сильными соперниками стали ясны недостатки его техники. Один из его победителей, будущий член Томми Лаугран , объяснил Бэру, что тот делает слишком широкий замах и даёт понять противнику, какой удар он готовит. Укоротить удар Бэру помог Джек Демпси , и в дальнейшем следивший за его карьерой .

Когда Бэр восстановил мощь своих ударов, он снова стал опасен для соперников. В 1932 году после его нокаута с ринга унесли без сознания бывшего претендента на звание чемпиона мира Эрни Шаафа . Вскоре после этого Шааф принял участие в бою с итальянцем Примо Карнерой и умер, не приходя в сознание, после нокаута. Эту смерть частично связывали с травмой, полученной в бою с Бэром .

В 1933 году Бэр на «Янки-стэдиум » в Нью-Йорке встретился в матче с известным немецким боксёром, любимцем Гитлера Максом Шмелингом . На глазах у 60 тысяч зрителей Бэр выступавший на ринге со Звездой Давида нанёс своему сопернику сокрушительное поражение: хотя бой не закончился нокаутом, рефери остановил его в десятом раунде за явным преимуществом американца. Эта победа обеспечила Бэру участие в матче за мировой титул в тяжёлом весе против Карнеры. Этот бой состоялся 14 июня 1934 года на «Мэдисон-Сквер-Гарден-Боул» в присутствии 50 тысяч зрителей и окончился победой Бэра нокаутом в 11-м раунде после того, как он посылал Карнеру в нокдаун по разу в каждом из десяти предшествующих раундов .

После победы над Карнерой Бэр расслабился, наслаждаясь обретённой известностью. Он вёл роскошную жизнь, завёл многочисленных любовниц, в том числе актрис театра и кино, и сам начал сниматься в кино, сыграв в фильме «Боксёр и леди » (запрещённом в нацистской Германии из-за его еврейских корней). Ровно через год после завоевания звания чемпиона мира, 13 июня 1935 года , он вышел на ринг против Джеймса Брэддока , чтобы защищать титул. Однако Бэр в этом матче был далёк от своей лучшей формы, выступал с повреждённой правой рукой и в целом не воспринимал бой слишком серьёзно, и в итоге судьи после 15 раундов провозгласили новым чемпионом Брэддока .

После потери титула Бэр выступал на ринге ещё шесть лет, проведя 34 боя, из которых победил в 30. После окончания спортивной карьеры он продолжал сниматься в кино, а также выступал в ночных клубах с комическими программами - как в одиночку, так и в дуэте с другим боксёром-актёром Макси (Слапси) Розенблумом . Макс Бэр также подвизался в качестве рефери и судил матчи в боксе и реслинге . Его сын, Макс Бэр-младший, сделал успешную телевизионную карьеру, запомнившись зрителям многолетним участием в сериале «Деревенщина из Беверли-Хиллс » .

Всего за годы профессиональной карьеры Макс Бэр провёл 83 боя, из которых победил в 70, в том числе в 52 - нокаутом. Из 13 поражений - 3 нокаутом, 8 решением судей, 2 из-за нарушений правил. Успехи Бэра в профессиональном боксе были отмечены после его смерти. Его имя было включено в списки ряда залов боксёрской славы, в том числе Всемирного зала славы бокса в 1981 году и Международного зала боксёрской славы в 1995 году. В 2003 году журнал «Ring » поставил его на 22-е место в списке ста лучших «панчеров» в истории, а в 2010 году его имя было включено в списки .

Напишите отзыв о статье "Бэр, Макс"

Примечания

Ссылки

(англ.) - статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec
на сайте Международного зала боксёрской славы (англ.)
на сайте Международного еврейского спортивного зала славы (англ.)

Отрывок, характеризующий Бэр, Макс

– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».

Макс Бэр (настоящее имя Максимиллиан Адальберт Бэр - Maximillian Adelbert Baer) один из самых известных боксеров-тяжеловесов всех времен. Талантливый мастер игрового стиля, красивый мужчина, обаятельный человек. Выйдя на ринг, Макс обычно делал сальто. Мог в перерыве перемолвиться с кем-либо из зрителей, поинтересовавшись, скажем, здоровьем тещи или урожаем на ферме. Давал экстравагантные интервью, за что пользовался большой любовью и интересом прессы. Имел живой характер и репутацию бабника и выпивохи, что не мешало ему быть отличным боксером.

Наследник Мендозы

Незадолго до своей кончины легендарный боксер тридцатых Макс Бэр скажет: «Не ищите в моих поступках тайный смысл, я всего лишь играл роль, а с актера нельзя спрашивать за действия сыгранных им героев».

«Убийца из Ливермора», «Сумасброд Макси», «Веселый сумасброд» - много прозвищ имел Максимилиан Адальберт Бэр – персонаж культовый для миллионов евреев планеты. Именно ему было суждено стать вторым после легендарного Мендозы спортсменом-евреем, который добился потрясающих успехов на боксерском поприще. Можно сказать, что Бэр родился в нужное время и в нужном месте. Именно место и обстоятельства слепили из него того Макса Бэра, которого обожали одни и ненавидели другие.

Макс появился на свет 11 февраля 1909 года в г. Омаха, США в семье фермера. Когда он был еще ребенком, семья в поисках лучшей доли переехала сначала в штат Колорадо, а затем в Калифорнию в предместье города Ливермора, где отец будущей знаменитости в 1928 г. приобрел скотоводческую ферму. Макс бросил учебу в школе в восьмом классе и начал помогать отцу – семье нужны были деньги, поскольку подрастал еще один сын, Якоб (Джейкоб) «Бадди» (о котором мы еще скажем особо). Физический труд и природные данные (рост 189 см) сделали свое дело – уже к 17 годам Макс Бэр выглядел настоящим атлетом. Он начал тренироваться еще подростком, купив старые перчатки и подвесив в сарае на ферме отца тяжелый мешок. В этот период жизни, по собственному признанию Бэра, ему приходилось быть и курьером у мафии, и уличным драчуном: «В случае победы я получал целых 2 доллара и потом ходил довольным целую неделю. А что? Скажете, это плохие деньги?» Вот в одной из таких потасовок задиру и приметил неплохой тренер Джо Фучежи. С первого появления в боксерском зале судьба Макса оказалась предопределена.

Дебют Бэра на профессиональном ринге состоялся 16 мая 1929 г. В течение первых двух раундов его соперник 7 раз побывал в нокдауне, после чего рефери прекратил бой.

В те времена боксеры выходили на ринг гораздо чаще, чем сейчас – нужно было и зарабатывать себе на жизнь, и постоянно доказывать свой класс. Макс провел за первые 15 месяцев своей карьеры более 20 боев, выиграв 22 из 24 поединков, причем в 9 боях одерживал победу нокаутом уже в первом раунде. Однако в августе 1930 г. произошла трагедия. В пятом раунде поединка с Фрэнки Кемпбеллом Макс Бэр нокаутировал соперника, а тот через несколько часов умер. Власти возбудили уголовное дело против Макса Бэра по обвинению в непредумышленном убийстве. Вскоре все обвинения были сняты, и Бэру всего лишь запретили боксировать в штате Калифорния в течение года, однако шок, который пережил Макс из-за трагической гибели Кемпбелла, был так силен, что некоторое время он просто не мог заставить себя бить соперника по-настоящему.

После трагедии Макс некоторое время из-за запрета выступал на рингах штата Нью-Йорк и проиграл четыре поединка из шести. Один из его соперников, Томми Лугран, которому Бэр в этот нелегкий для него период проиграл по решению судей, по-дружески сказал ему: «Ты бьешь так, будто отбиваешь телеграмму на телеграфном аппарате». Участие в судьбе молодого боксера принял и знаменитый Джек Дэмпси, который к этому времени уже оставил бокс – Дэмпси некоторое время занимался с Максом Бэром, но, скорее всего, главным было то, что Дэмпси смог ободрить Бэра, поддержать его морально. Дэмпси и Бэр сохранили дружеские отношения на долгие годы.

К 1933 г. Макс Бэр полностью оправился от тяжелых переживаний и продолжал успешные выступления на профессиональном ринге США. Страна вступила в нелегкий для большинства американского народа период: в США свирепствовала Великая Депрессия – тяжелейший экономический спад. А на другом континенте, в Европе, где как раз одерживал одну победу за другой Макс (Шмелинг), будущий соперник Макса, тоже происходили значительные и мрачные события.

Объявленное нацистами, пришедшими к власти в Германии в 1933 г., превосходство арийской расы над всеми остальными коснулось всех без исключения сторон жизни немецких граждан.

Дискриминации, в том числе спортивной, подвергались все граждане Германии неарийского происхождения. Так Эрих Зеелиг был лишен звания чемпиона Германии по боксу в среднем весе лишь за то, что был евреем. А у цыгана Иоганна Тролльмана отобрали победу над арийцем Адольфом Витте. Интересно, что в журнале «Bokssport» появилась статья, в которой стиль боксирования Тролльмана осуждался за «чужеродность цыганской непредсказуемости». На повторный поединок цыган демонстративно вышел выкрашенным в блондина и просто позволил себя избить. Впоследствии Тролльман был расстрелян в концлагере Нойенгамме, та же участь немногим ранее постигла и его братьев. Примечательно, что командовал казнью Тролльмана тоже бывший боксер, которого Иоганн когда-то побеждал на ринге.

В начале тридцатых евреи и цыгане были исключены из Ассоциации бокса. Дальше больше – вскоре им было строжайше запрещено появляться в бассейнах и... играть в шахматы. В марте же 1934 года евреям вообще было запрещено надевать спортивную форму. Поразительно, но даже в Америке официальные лица закрывали глаза на подобный беспредел. В официальном заявлении НОК было дословно сказано: «Немцы не дискриминируют евреев в их спортивных стараниях, просто они недостаточно хорошие атлеты».

20-30-е годы прошлого века ознаменовались не только нацистским мракобесием, но и активным национально-патриотическим движением мирового еврейства. Лучшие умы нации уже в открытую начали высказывать идею воссоздания независимого государства Израиль. Молодой Бэр заразился подобной идеологией и принялся открыто пропагандировать еврейскую культуру: «Евреям пора вспомнить, что они такая же нация, как французы или испанцы. Мы не должны менять свои имена на английский манер, нам нечего стыдиться», – говаривал Макс потрясенным журналистам. На ринг же Максимилиан гордо выходил с «могендовидом» – шестиконечной звездой Давида на трусах.

Наверняка, будь Бэр заурядным боксером, штатовские нацисты, которых в ту пору было тоже немало, нашли бы способ закрыть ему рот. Но к тому времени Макс уже успел стать значимой фигурой в мировом боксе...

Бей нацистов!

Знаковым для Бэра стал 1933 год, когда он после очередной победы заявил, что намерен уничтожить всех нацистов на земле, а начать собирается с боксеров, представляющих Германию и Италию. Макс имел в виду любимцев диктаторов Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини – соответственно Макса Шмелинга и Примо Карнеру. К чести Макса Шмелинга (к слову, весьма порядочного человека), он принял вызов Бэра, и в июне того же года состоялась их очная дуэль. Бой прошел в Нью-Йорке, и поддержка 60 000 зрителей была на стороне Бэра. То и дело в зале развались выкрики: «Бей нациста!» Что Макс и делал. В десятом раунде рефери остановил избиение и отдал победу Бэру. Десятитысячный зал взорвался овациями. Макса Бэра вынесли на руках, а его тезка ретировался с низко опущенной головой и заплывшим левым глазом.

Со Шмелингом было покончено, победа над немцем давала право на титульный бой за звание чемпиона мира, и теперь на очереди оказался двухметровый гигант Примо Карнера. Выражаясь современным языком, раскрутка этого боя длилась около года. При этом Бэр каждый раз пытался оскорбить итальянца, называя его сосунком Муссолини.

А во время личной встречи Макс посоветовал Карнере подыскивать себе уютное местечко на кладбище. Здесь необходимо упомянуть еще обо одном трагическом происшествии на ринге, связанном с именами Примо Карнеры и Макса Бэра.

В августе 1932 г., два года спустя после прискорбного инцидента с Фрэнки Кемпбеллом, Макс Бэр проводил поединок с Эрни Шаафом. В самом конце последнего, десятого раунда Бэр отправил рослого Шаафа (рост 188 см) в тяжелый нокаут. Секунданты отволокли поверженного боксера в угол, и лишь спустя несколько минут Шааф пришел в сознание. Полгода спустя в феврале 1933 г. в поединке против Примо Карнеры в знаменитом Мэдисон Сквер Гардене в Нью-Йорке Эрни Шааф вновь оказался в тяжелейшем нокауте, на этот раз в тринадцатом раунде. Левая часть его тела была парализована, Шааф находился в полубессознательном состоянии. Была проведена срочная хирургическая операция по удалению гематомы из черепа боксера, однако четыре дня спустя он скончался. Губернатор штата Нью-Йорк потребовал немедленного расследования. Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что смерть Шаафа наступила вследствие кровоизлияния в мозг, однако некоторые эксперты утверждали, что у Шаафа была старая тяжелая травма. Вот тут-то Максу Бэру и припомнили нокаут, в который он послал Эрни Шаафа за полгода до его смерти – имя Бэра вновь появилось в газетах и вновь связывалось со смертью боксера, хотя в промежутке между поединками с Бэром и Карнерой Шааф провел еще три боя. Таким образом, у Макса Бэра был, несомненно, и личный счет к Примо Карнере, помимо «идеологических и расовых разногласий».

14 июня 1934 года в Мэдисон-Сквер-Гардене в присутствии 50 000 зрителей состоялся бой за звание чемпиона мира в тяжелом весе между действующим чемпионом Примо Карнерой и претендентом Максом Бэром; впоследствии репортеры назовут его великой экзекуцией. В роли палача выступил Бэр, а в роли жертвы – Карнера, несмотря на то, что Примо был на 8 см выше Бэра, на 20 кг тяжелее и обладал немыслимым даже для супертяжеловеса размахом рук в 217 см. Одиннадцать раундов Макс безжалостно избивал Примо, гримасничая и всячески высмеивая соперника, который методично в каждом раунде оказывался на полу. Трижды Карнера умолял рефери остановить бой, однако судья с непонятной жесткостью не внимал его мольбам и только на исходе 11 раунда сжалился и прекратил недостойное зрелище. Поклонники же Бэра ликовали – их любимец стал чемпионом мира. В первых рядах зрителей сидели Джек Дэмпси, Джин Тунней, Томми Лугран. А Макс Бэр отправился в ночной клуб, где в окружении прелестных блондинок выступил в роли ведущего закрытой вечеринки за гонорар в 10 000 долларов.

В тени великого брата

Многие биографы Макса Бэра, всемерно превознося его боксерские качества, а особенно «гражданскую позицию», совершенно забывают упомянуть о его брате Джейкобе. А между тем Джейкоб (более известный под именем-прозвищем Бадди Бэр) тоже был отличным боксером. Постараемся восстановить справедливость и расскажем хотя бы кратко о Бэре-младшем.

Джейкоб «Бадди» Бэр был младше своего знаменитого брата на шесть лет. Он выступал на профессиональном ринге с 1934 г. по 1942 гг., провел 57 поединков, из которых выиграл 50 (44 КО) и проиграл 7. Бэр-младший также не делал из профессии боксера культа, более того, мощный Бадди (рост 198 см) был весьма миролюбивым человеком. «Мне не нравится причинять людям боль, и я не люблю, когда делают больно мне», – обычно говорил он. Младший Бэр оставил ринг в совсем молодом для супертяжеловеса возрасте – 27 лет, но на это была веская причина, имя которой – Джо Луис. Джейкоб Бэр провел два своих последних боя на профессиональном ринге именно против «Коричневого бомбардира» – в мае 1941 г. и в январе 1942, причем оба боя были титульными – за чемпионский пояс в супертяжелой весовой категории. Бэру-младшему даже удалось в первом поединке с Луисом отправить знаменитого боксера в нокдаун, но уже в шестом раунде сам Джейкоб трижды оказывался на настиле ринга. Иззи Кляйн, тренер Джейкоба, решил, что последний удар Луис нанес после гонга к окончанию раунда. Он выбежал на ринг, требуя засчитать Луису поражение вследствие дисквалификации, но в результате был дисквалифицирован Бадди Бэр. Второй поединок с Луисом (и тоже титульный) закончился очень быстро – нокаутом Бэра-младшего уже в первом раунде. Джейкоб Бэр после ухода из бокса служил в армии США, занимался бизнесом и умер в 1986 г., надолго пережив своего знаменитого брата. Остается только гадать, мог ли он повернуть ход первого поединка с Джо Луисом в свою пользу, если бы над ним не довлело сокрушительное поражение Бэра-старшего, которое тот потерпел от «Коричневого бомбардира» еще в 1935 г.

Обратная сторона доллара

Но вернемся к главному герою нашего повествования. Согласитесь, какой-то уж очень положительный у нас получается Макс Бэр. Однако современники боксера утверждали, что он как металлический доллар: с одной стороны – красивый герб, а с другой – номинал его стоимости. Многие колумнисты тех далеких лет писали, что на ринге сложно найти более нечестного и «грязного» боксера, нежели Макс Бэр. Так ветеран журналистского корпуса Северной Америки Чарльз Колмен вспоминал: «Мне было неприятно смотреть, как ведет себя на ринге Бэр. Честно признаюсь, более непорядочного бойца я на своем веку не встречал. Благодаря какой-то невероятной изворотливости ему удавалось наносить удары соперникам коленкой по почкам, селезенке или печени. При этом судьи то ли не видели этого, то ли закрывали на подобное поведение глаза».

К слову, успел Бэр испортить отношение и c обожавшей его еврейской общиной США. Это случилось после того, как в его адрес понеслись упреки в неискренности. Активисты еврейского движения утверждали, что Макс не более чем использует в корыстных целях национально-патриотические чувства соплеменников. Дескать, его трусы со звездой Давида – лишь бутафорский инвентарь, благодаря которому он выманивает деньги у богатых фабрикантов еврейского происхождения. В ответ на эти обвинения Бэр на некоторое время демонстративно отстранился от еврейской жизни США. Правда, затем сменил гнев на милость и по-прежнему считался гордостью нации. (Здесь, ради исторической правды, необходимо коснуться одного деликатного вопроса. Строго говоря, Макс Бэр был евреем только по отцу, мать Бэра была ирландско-шотландского происхождения, так что по крайней мере в то время Бэр не мог считаться евреем среди ортодоксальных иудеев; если бы еврейкой была только мать Бэра, то в этом случае никаких вопросов не возникло бы. Однако, живи Макс Бэр в гитлеровской Германии, ему бы точно не поздоровилось и за 50% отцовских генов.)

В самой Америке к Бэру относились довольно неоднозначно. Да и сейчас можно услышать подобное мнение: «Бэр не стеснялся играть на темных чувствах своих соотечественников. В стране, где были сильны антисемитские настроения, он демонстративно выходил в ринг в темных трусах с шестиконечной звездой. Одновременно боксер апеллировал к растущему в Америке возмущению фашистскими режимами в Европе. Встречаясь со Шмелингом и Карнерой, Бэр объявил, что «сражается с нацистами». Умело эксплуатируемая роль «обиженного мстителя» принесла ему кратковременную популярность, но была несравнима со славой других эмигрантов – Шарки и Марчиано. История расставила все на свои места: в памяти любителей спорта Бэр остался не борцом за правду, а клоуном». Неправда ли, довольно жестокие слова по отношению к Бэру? Будь он жив, наверняка в свойственной ему манере дал бы достойный ответ. Впрочем, за Макса это уже неоднократно делали его поклонники, для которых Бэр по-прежнему остается воплощением мужества и бескомпромиссности.

Боксер, клоун, киноактер?

Высоченный красавец-мужчина, любимец женщин и официантов (на чаевые Макс никогда не скупился), Бэр, наверное, первым из боксеров новой эпохи принес в профессиональный бокс элемент шоу. Выйдя на ринг, он перво-наперво обычно делал сальто, приводя публику в восторг. В перерыве между раундами Макс мог запросто переброситься парой слов со знакомыми зрителями, спросить, как здоровье детей, или поинтересоваться планами на ближайший уик-энд. Каждое интервью Бэра превращалось в мини-спектакль. Например, он мог прийти на него в смокинге и боксерской обуви или же гневно высказаться на пресс-конференции в адрес местной полиции, которая арестовала его приятеля. К тому же Бэр был не дурак выпить, причем алкогольные напитки он порой поглощал в немалых количествах. Впрочем, все это до поры до времени не мешало ему быть отличным боксером. Хотя и на ринге Макс продолжал кривляться, за что получил прозвище «Клоун». Максу Бэру приписывают многочисленные романы со светскими дамами, актрисами и актрисками с Бродвея. Вскоре после поединка с Карнерой некая мисс Ширли Лабель, очевидно, очередная пассия, брошенная Максом, хотела добиться через суд от Бэра 10 000 долларов в качестве компенсации для «утешения расстроенных чувств» – «heart balm» дословно. (Несмотря на романтические приключения Макс в 1935 г. все-таки женился.)

Подобно многим другим знаменитым боксерам, Макс Бэр не остался в стороне от кинематографа. В 1933 году он снялся в киноленте «Боксер и леди» («The Prizefighter and the Lady»). Бесхитростный сюжет ясен уже из названия. Макс Бэр играет боксера, бокс и любовь – главные темы фильма. Интересно, что в одном из эпизодов снялся Джек Дэмпси – в роли рефери на ринге, причем судит он поединок, в котором герой Бэра сражается с Примо Карнерой (Примо Карнера сыграл самого себя). К тому же в фильме герой Бэра еще и поет.

Много лет спустя Макс Бэр-младший, сын Макса Бэра, стал достаточно известным профессиональным киноактером. Снимался он в основном в столь милых нашим телеканалам сериалах.

Печальный финал увлекательной истории

Финал жизни у Максимилиана получался довольно печальный. После победы над Примо Карнерой он огорошил всех следующим заявлением: «Я никогда не любил мордобой и поэтому с удовольствием забуду о боксе». Целый год после этого Макс практически не тренировался. Вместо этого его регулярно видели на всевозможных светских тусовках. Иллюстрированные журналы пестрели фотографиями Бэра с красивейшими женщинами на фоне фешенебельных курортов. Неизменными спутниками для Бэра стали сигара и бокал вина. Понятное дело, что подобный образ жизни не мог довести до добра. 13 июня 1935 года стало для Бэра воистину несчастливым числом. В этот день он уступил по очкам свой титул ничем не примечательному парню Джимми Брэддоку, который вскоре сокрушительно проиграл легендарному Джо Луису. После поражения в поединке с Брэддоком, в котором Макс считался явным фаворитом, Бэр ничуть не утратил своего чувства юмора. «Я профиглярничал титул» – «I clowned away the title», – не моргнув глазом, заявил после боя Бэр. Брэддок выиграл 15-раундовый поединок по очкам, перебоксировав Бэра. Позже Макс оправдывал свое поражение тем, что у него якобы было сломано левое запястье и большой палец на правой руке, однако – надо отдать Бэру должное – он признавал, что Брэддок был сильнее. Ровно год, с 14 июня 1934 г. по 13 июня 1935 г., был Макс Бэр чемпионом мира.

После этого поражения что-то надломилось в Бэре (хотя точнее было бы сказать, что бокс, к которому он относился без особого фанатизма, стал надоедать ему).

В 1935 году Макс Бэр и Джо Луис встретились в поединке за право стать претендентом на чемпионский титул. Джо Луис послал в четвертом раунде Макса в нокаут. (Впоследствии Луис на долгие годы воцарится в супертяжелом дивизионе.)

Бэр и к этому поражению отнесся с легким сердцем: «Он врезал мне так, что я начал видеть семь Джо Луисов сразу. Я пытался бить по среднему из них, но остальные шестеро отделали меня по полной программе».

Однако бой вошел в историю вовсе не по этой причине. Дело в том, что противостоянию Луиса и Бэра суждено было стать первым боксерским матчем, который был показан по телевидению. Вскоре после этого проигрыша Макс Бэр, по сути, ушел из большого спорта и посвятил себя любимому делу – ничегонеделанию и всевозможным развлечениям. Макс выходил на ринг до апреля 1941 года, но соперники были уже не те, что когда-то…

С 1929 по 1941 год Бэр провел на профессиональном ринге 84 боя, из которых выиграл 71 (53 КО) и проиграл 13.

В ночь с 20 на 21 ноября 1959 года бывший чемпион мира, наверное, самый загадочный и неоднозначный боксер 30-х годов Макс «Клоун» Бэр скончался от сердечного приступа. Было ему всего 50 лет. В 1995 году, 36 лет спустя после смерти, Макс Бэр был удостоен высшей почести профессионального бокса – стал лауреатом Зала всемирной славы бокса в г. Канастота.

Один из биографов Макса Бэра написал, что «трагедией Бэра было то, что он с его талантом недостаточно серьезно относился к боксу». Вряд ли можно считать это трагедией – Макс сам делал свой выбор и жил так, как ему нравилось, что можно считать, скорее, большим счастьем, нежели трагедией…

Макс Бэр (настоящее имя Максимиллиан Адальберт Бэр) родился 11 февраля 1909 года в немецкой еврейской семье. Это был талантливый боксер, красивый мужчина, снискавший за свою игровую манеру ведения боя прозвище "Неразгаданный клоун".

Макс Бэр выступал с шестиконечной звездой на трусах. Выйдя на ринг, он обычно делал сальто. Мог в перерыве по-свойски покалякать с кем-либо из зрителей, любопытствуя, скажем, здоровьем тещи или урожаем на ферме. Давал самые экстравагантные интервью, репортеры валом валили на его пресс-конференции. Он имел живой характер и репутацию бабника и выпивохи, что не мешало ему быть отличным боксером.

В 1933 году на одной из пресс-конференций он заявил, что разделается с двумя "нацистами". Макс имел ввиду бывшего чемпиона мира немца Макса Шмелинга и нынешнего чемпиона мира итальянца Примо Карнеру.

Уже в июне 1933 года Бэр встретился с первым из них. Бой прошел в Нью-Йорке с подавляющим преимуществом Макса Бэра над своим именитым тезкой. Зрители кричали: "Бей! Нациста!", что Бэр с удовольствием и делал. В 10-ом раунде рефери остановил поединок и объявил Макса Бэра официальным претендентом на матч за чемпионский титул.

Итак следующим соперником "клоуна ринга" должен был стать, обласканный Муссолини итальянец Примо Карнера. Весь год в период подготовки к матчу Макс в многочисленных интервью прессе всячески оскорблял соперника, а однажды во время съемок фильма, в котором они снимались вместе с Примо Карнерой, он подошел к итальянцу и сказал: дескать, это режиссер не позволил мне послать тебя на тот свет, но теперь поспеши выбрать себе местечко на кладбище.

Поединок состоялся 6 июня 1934 года в нью-йоркском Мадисон Сквер Гарден. На протяжении всех одиннадцати раундов Макс избивал чемпиона и в каждом раунде тело любимца Италии оказывалось на полу. Трижды Карнера обращался к рефери с просьбой остановить бой, но рефери угрожал спортсмену пожизненной дисквалификацией и избиение продолжалось. Лишь в 11-ом раунде рефери остановил бой и объявил новым чемпионом мира Макса Бэра.

Взяв высший титул, Макс Бэр изменил свой образ жизни. Он признался журналистам, что никогда не любил мордобой, другое дело - беззаботная светская жизнь. Спортивные репортеры были в отчаяньи, они не могли запечатлеть Макса в тренировочном зале, при боевых перчатках. Зато их коллеги из других изданий то и дело публиковали снимки, где чемпион нежился на пляже, снимался в Голливуде, тискал победительниц конкурсов красоты... Такой образ жизни не способствовал улучшению спортивной формы чемпиона мира и ровно через год он потерял этот титул в бою против малоизвестного потомка ирландских переселенцев Джеймса Бредока.

Макс Бэр Max Bear Карьера: Боксер
Рождение: США, 11.2.1909
Макс Бэр - талантливый боксер, красивый мужчина, снискавший за свою игровую манеру ведения боя прозвище "Неразгаданный клоун".

Макс Бэр (настоящее имя Максимиллиан Адальберт Бэр) родился 11 февраля 1909 года в немецкой еврейской семье. Это был одаренный боксер, прекрасный мужик, снискавший за свою игровую манеру ведения боя прозвание "Неразгаданный клоун".

Макс Бэр выступал с шестиконечной звездой на трусах. Выйдя на ринг, он как правило делал сальто. Мог в перерыве по-свойски покалякать с кем-либо из зрителей, любопытствуя, скажем, здоровьем тещи или урожаем на ферме. Давал самые экстравагантные беседа, репортеры валом валили на его пресс-конференции. Он имел активный нрав и репутацию бабника и выпивохи, что не мешало ему быть отличным боксером.

Итак следующим соперником "клоуна ринга" должен был сделаться, обласканный Муссолини итальянец Примо Карнера. Весь год в отрезок времени подготовки к матчу Макс в многочисленных беседа прессе всячески оскорблял соперника, а в одно прекрасное время во время работы фильма, в котором они снимались совместно с Примо Карнерой, он подошел к итальянцу и сказал: мол, это режиссер не позволил мне направить тебя на тот свет, но в настоящий момент поспеши остановить свой выбор себе местечко на кладбище.

Поединок состоялся 6 июня 1934 года в нью-йоркском Мадисон Сквер Гарден. На протяжении всех одиннадцати раундов Макс избивал чемпиона и в каждом раунде туловище любимца Италии оказывалось на полу. Трижды Карнера обращался к рефери с просьбой застопорить махач, но рефери угрожал спортсмену пожизненной дисквалификацией и избиение продолжалось. Лишь в 11-ом раунде рефери остановил мордобой и объявил новым чемпионом мира Макса Бэра.

Взяв высший титул, Макс Бэр изменил свой образ жизни. Он признался журналистам, что ни в жизнь не любил мордобой, другое занятие - беззаботная светская бытие. Спортивные репортеры были в отчаяньи, они не могли запечатлеть Макса в тренировочном зале, при боевых перчатках. Зато их коллеги из других изданий то и занятие публиковали фотографии, где чемпион нежился на пляже, снимался в Голливуде, тискал победительниц конкурсов красоты... Такой образ жизни не способствовал улучшению спортивной формы чемпиона мира и гладко посредством год он потерял тот самый титул в бою супротив малоизвестного потомка ирландских переселенцев Джеймса Бредока.